Лечим и калечим: как Ленобласть становится страной тысячи мертвых рек и озер

Волонтеры и специалисты областных ведомств постоянно проводят рейды по сбору мусора в реках и водоемах Ленинградской области. Но экологи сомневаются, что это поможет сделать регион чистым. Почему, «Точке» рассказал председатель Экологического объединения Ленинградской области Максим Дронов.

Фото: wikimedia.org

Вопрос очистки рек Ленинградской области от хлама подняли седьмого июня на Экологическом совете губернаторы Петербурга и Ленобласти Александр Беглов и Александр Дрозденко. Специалисты отчитались, что в 2021 году на 330 реках и каналах собрали все видимые загрязняющие вещества.

«Бассейн Ладожского озера — это самое крупное хранилище питьевой воды в Европе. Мы прекрасно понимаем, что буквально в ближайшие десятилетия это будет цениться гораздо выше, чем нефть или нефтепродукты. И сегодня основная задача — это строительство современных очистных сооружений, для того чтобы сбросы и в Ладогу, и в бассейны Невы, Волхова, Сяси, Свири — все бы соответствовало нормам и требованиям», — сказал Дрозденко.

Главы субъектов отметили, что чистота водоемов, которые связывают оба региона, зависит от решения проблемы со свалками. И это, что называется, секрет Полишинеля. Но пока, по убеждению собеседника «Точки» — председателя Экологического объединения Ленинградской области (ЭОЛО) Максима Дронова — стремление властей сделать вывоз, захоронение и утилизацию мусора безопасным, не заметно.

Вода живая становится мертвой

Действующие полигоны в 47 регионе нещадно отравляют реки, которые так или иначе питают все населенные пункты области.

«У нас очень обширная, разветвленная водная система. Если взять гидрологию Ленинградской области, мы все стоим на воде. В связи с деятельностью существующих полигонов и планов построить новые, например, в Кингисеппе, ЭОЛО обращалось к специалистам Невско-Ладожского бассейнового водного управления для пересмотра действующей системы размещения мусора», — рассказал Дронов.

Дело в том, объяснил юрист и эколог-активист, полигон, который хотят построить в Кингисеппе, будет стоять на Онежско-Балтийском глинте. Это уникальный водоносный слой. В советское время он назывался «Подземный резервуар чистой воды», в случае военных действий его раскупоривали и брали оттуда чистую питьевую воду, рассказал Максим Дронов.

«Его протяженность — от Ивангорода до реки Сясь, практически до Петербурга. Это очень большой пласт чистой воды. Действующие полигоны так или иначе затрагивают территорию, под которой пролегает этот водный горизонт. От него питаются большие реки Нева, Истра, Луга. И все мы оттуда пьем воду. По итогу мы все, к большому сожалению, пьем так называемый фильтрат», — констатировал юрист, председатель ЭОЛО.

Справка. Фильтрат — это жидкая фракция, которая выделяется на свалках и полигонах для твердых бытовых отходов из мусора при его гниении.

«Это чистейший яд первого класса опасности. Осадки, просачиваясь через тело полигона, попадают в грунт, а оттуда, захватывая вредные вещества в воду. Вот эта вонючая жижа через полигон попадает в реки и водоемы», — констатировал специалист.

Потомкам в наследство — отравленная вода и почва?

И обычный бытовой мусор, который свозят на мусорные полигоны, опасен. Но они становятся губительными для воды и почвы региона вдвойне, когда перемешиваются с отходами химических производств, пять из которых находятся только на территории одного Кингисеппского района, и медицинских объектов.

«Они сейчас также свозятся на общие мусорные полигоны, через которые, напомним, благодаря дождям, вредные вещества попадают в водоемы. То, что происходит сегодня, иначе как экоцидом назвать нельзя», — считает Максим Дронов.

Если сейчас не предпринять решительных действий и не строить перерабатывающие заводы по высоким стандартам качества, с учетом мнения экологов и технологов, то будущее следующих поколений будет совсем не радужным, констатировал Максим Дронов.

Ранее эколог Сергей Грибалев рассказал «Точке», как влияет работа завода «Ультрамар» на здоровье жителей Кингисеппского района.